Пресс-центр

Чувашская вышивка в изобразительном искусстве

В небольшую экспозицию из фондов Чувашского государственного художественного музея вошло 10 произведений, рассказывающих, как и с какой целью орнамент народной вышивки используется в разных видах искусства.

Собственно произведений вышивки здесь всего два. Одно из них, хронологически более раннее - портрет Ленина, который по рисунку Григория Данилова создали вышивальщицы Альгешевской фабрики «Паха тĕрĕ». Образ вождя – мягкий и лирический, выполненный в голубовато-розовых тонах, обрамлен широкой каймой вышитого орнамента, который по цвету перекликается с ярким и эффектным галстуком Ильича. Эта орнаментальная рамка и несколько утрированные национальные черты лица добавляют изображению интимности, как бы подчеркивают, что Ильич и «наш», чувашский, любим народом и близок ему. Здесь чувашский орнамент существует, быть может, и не в самой характерной для него среде (на предметах домашнего обихода), но все же выполняет утилитарную функцию.

С той же целью его использует и Моисей Спиридонов, который в 30-е годы особенно активно занимался исследованием чувашской вышивки и в экспедициях по районам республики перерисовывал узоры рубах, сурпанов и жениховых платков. Художник решил применить их узоры для оформления потолка чувашского зала Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве. Обширное белое поле, обрамленное характерным узором, придавало пространству ярко выраженный национальный колорит, вызывало ассоциации с домашним текстилем и создавало уют.

собая история связана с чувашским костюмом на портрете Прасковьи Тихоновны Кориной – жены художника Павла

Дмитриевича Корина, написанном Надеждой Пешковой. Прасковья Тихоновна, как известно, была чувашкой родом из Белебеевского уезда Уфимской губернии, однако образование она получила в Москве, в приюте при Марфо-Мариинской обители, и за годы, что провела там, почти забыла чувашский язык. В 1921 году она решилась навестить родные места и семью своих приемных родителей. На всю жизнь она запомнила слова, сказанные тогда отцом: «Где бы ты ни была, кем бы ты ни была, - возвысишься, упадешь, в счастье и в несчастье, - помни, что ты чувашка, никогда не забудь об этом". И она помнила, и в 1937 году, когда ученица Корина, Надежда Пешкова (невестка писателя Максима Горького) решила писать ее портрет, пожелала непременно быть в чувашском костюме. Найти его помог другой замечательный художник с чувашскими корнями, друг семьи – Иван Васильевич Дмитриев. На Прасковье Тихоновне костюм низовых чувашей (привезенный, вероятно, с родины Ивана Васильевича): красное пестрядинное платье, отделанное кружевом, тесьмой и тканью с набивным растительным узором, передник, сшитый из тканых заготовок для концов сурпана, широкий белый сурпан, богато декорированный на конце, закреплен специальным платком – сурпан тутри. И хотя этот наряд не имеет отношения к одежде башкирских чувашей, для героини портрета он символизирует связь с корнями и память о своих предках.

В поисках национального типажа, чтобы передать чувашское в искусстве, обращается к костюму и Николай Овчинников. В портрете чувашки Светланы, своей землячки, он показывает типичный женский костюм анат-енчи (средненизовых чувашей). Хушпу характерной формы надето поверх сурпана, отделанного по длинному краю кумачевой полосой. Белое платье не слишком богато декорировано вышивкой, грудь украшают только небольшие розетки кĕске. Наряд дополняет широкая лента тĕветь. Праздничный костюм, кувшин с пивом, чистое полотенце – эти детали работают на создание образа гостеприимного щедрого края, где живут люди с умелыми руками и открытой душой.

Эскиз занавеса-задника, разработанный Элли Юрьевым, демонстрирует, как орнамент живет и развивается, адаптируется к потребностям времени. С одной стороны, художник сохраняет мотивы народной вышивки (и даже имитирует переплетение нитей ткани), а с другой – придает им более плавные, мягкие очертания, подчеркивая связь с истоками возникновения орнамента – растительными формами.

Последняя группа произведений акцентирует не декоративную, а символическую функцию орнамента. К ней относятся эмали Праски Вити, укрупнено подающие части женской рубахи: нагрудную «Огонь», «Дом» и тыльную – «Древо жизни». Художник таким образом как бы рассуждает об историческом предназначении женщины быть сердцем дома, хранительницей домашнего очага – и связующим звеном между поколениями, создавать новую жизнь и укреплять древо рода.

Панно Татьяны Шарковой «Мать. Ангел-хранитель», хотя и является вышивкой, уже имеет не прикладной, а скорее станковый характер. Образ, пусть и созданный художником с опорой на мотивы народной вышивки, сильно отличается от типичных орнаментальных изображений человека. Более активно используются синий, желтый, зеленый цвета, отдельные элементы, заимствованные из традиционной вышивки, заметно укрупнены, центральная композиция - мать, как бы осеняющая ангельскими крылами своих детей - занимает практически все пространство, не оставляя «воздуха», белого поля, создавая таким образом дополнительное напряжение. По динамике и общему состоянию здесь чувствуется дыхание беспокойного XXI века.

Особое место в экспозиции занимает портрет Екатерины Иосифовны Ефремовой (1914–2000) – художника по вышивке, уникального специалиста, всю жизнь отдавшего сохранению традиций чувашской вышивки и возрождению ее на профессиональной основе. День чувашской вышивки проводится в день ее рождения – 26 ноября.

В течение 15 лет Ефремова являлась главным художником Чувашского производственного объединения художественных промыслов «Паха тĕрĕ», зарисовывая в музейных фондах и экспедициях по Чувашии старинные вышивки, Ефремова на основе традиционных узоров создавала композиции произведений, в которых древний орнамент приобретал новое звучание.

На портрете, созданном Розалией Ермолаевой, весь облик модели проникнут спокойным достоинством состоявшегося, уважаемого человека. Ее лицо написано довольно схематично, но выразительные скулы, яркий очерк бровей, рисунок ноздрей обличают непростой, волевой характер. Незамысловатая «повседневная» прическа, отсутствие макияжа, простой темный костюм словно подчеркивают, что главное для этого человека не то, как она состоится на портрете, а то, к чему сейчас прикасаются ее руки – кисти и вышивка. В этом – дело ее жизни. В национальном орнаменте за плечами Ефремовой чуткому зрителю, знакомому с историей чувашского профессионального искусства, видятся годы кропотливого труда и сотни удивительных чувашских узоров, нашедших новую жизнь благодаря трудам этой внешне непримечательной несгибаемой женщины.

Благодаря представленным в экспозиции работам мы видим, что чувашская вышивка красной нитью проходит сквозь искусство всего XX века и является одним из важнейших символов нашей культуры. Она не остается неизменной, эволюционирует и отвечает потребностям времени, сохраняя при этом важнейшие для народа образы и понятия и обеспечивая связь поколений.